Бездна предательства — Александр Яковлев

Член-корреспондент Российской академии наук Жан ТОЩЕНКО в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО

Мы уже говорили, что у каждого, кто поучаствовал в уничтожении Советского Союза, своя мера ответственности за эту трагедию вселенского масштаба. Ответственность персонажа сегодняшней нашей беседы огромная. С полным основанием его называют одним из главных идеологов и архитекторов «перестройки», а нередко даже самым главным.

Откуда же он такой взялся, Александр Николаевич Яковлев? Что привело его к той чудовищно разрушительной роли, которую сумел сыграть в переломное для страны время? Какие уроки на будущее следуют из биографии этой мрачной исторической фигуры?
 

Если оценивать по результатам
 

— Да, Жан Терентьевич, для нас с вами, как и для многих, фигура Александра Н. Яковлева видится весьма мрачной. В первую очередь — по результатам того, что он натворил. Это давно и метко было выражено в открытом письме ему Геннадия Зюганова, которое газета «Советская Россия» напечатала в номере за 7 мая 1991 года. Напомню, называлось оно «Архитектор у развалин». А ведь самое основное — развал Советского Союза — было ещё впереди…

— Определилось уже, к чему всё катится. И «архитектор» проявил себя более чем достаточно. К величайшему сожалению, зашло на пороге рокового 1991-го слишком далеко.

— Теперь с тех пор минуло больше трёх десятилетий. Но разве мы можем сказать, что происшедшему тогда официально дана в нашей стране чёткая и справедливая оценка?

— Конечно, нет. Хотя после 24 февраля нынешнего года из официальных и полуофициальных высказываний всё более явственно слышится: происшедшее тридцать лет назад почти ничего хорошего нам не принесло. В основном получили плохое или очень плохое, что с чрезвычайным трудом и всесторонними усилиями необходимо теперь расхлёбывать — преодолевать, исправлять, навёрстывать.

— И разве последовала однозначно заслуженная негативная оценка тех, кто до этого страну довёл? Вот мы приближаемся сейчас к великой дате — 100-летию образования СССР. Однако создатели этой уникальной державы, победившей мировой фашизм, на высшем государственном уровне у нас не в чести. Разрушителям её гораздо больше почёта. Как иначе объяснить, что день 12 июня, когда в 1990-м фактически была предрешена гибель Советского Союза, отмечается ныне в России как государственный праздник? Во славу кого ежегодно проводится такое торжество?

— Да выходит, что именно во славу тех, кто Советский Союз уничтожал и в конечном счёте уничтожил. Это как раз антигерои наших с вами бесед, то есть оборотни, до выгодного момента тщательно скрывавшие своё подлинное лицо. При всех индивидуальных особенностях объединяет их предательство идей и дела, которым они до этого вроде бы служили. Так вот А.Н. Яковлев, пробравшийся благодаря свойственной ему иезуитской изворотливости на место главного идеолога правящей КПСС, — это прямо-таки бездна предательства.

Приспособленец и перерожденец стал сверхфарисеем

— Мне известно, что вы много занимались изучением деяний данного персонажа. Каково итоговое впечатление?

— Чувство глубочайшего отвращения. Чтобы всем понятнее стало, приведу лишь две краткие цитаты из его «творчества».

Первая: «Ленинизм — это классически эталонные уроки революционной диалектики». Так заявляет член Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлев в 1987 году.

Вторая: «Ленин и Сталин — закоренелые уголовники». Это из статьи того же автора, ставшего рьяным «демократом», в газете «Известия» от 1 декабря 2003 года.

— Как говорится, комментарии излишни.

— Согласен. Только признаюсь, что меня, когда об этом типе приходится писать или говорить, каждый раз переполняют острые эмоции. Перерождение, мутация, цинизм, лицемерие, приспособленчество — далеко не полный перечень характеристик по отношению к нему. Сложилось убеждение, что в современной истории не очень много наберётся фактов такого же масштаба отступничества и перерожденчества.

Причём он, будучи идеологом руководящей партии от первых ступеней своей карьерной лестницы и до самых высот партийной иерархии, с определённого момента начал торговать этим отступничеством, подобно евангельским фарисеям, торговавшим в храмах, то есть пытавшимся совмещать несовместимое: духовное с жаждой наживы. В моём представлении этот Яковлев стал сверхфарисеем, поскольку идейным отступничеством торговал не только в ближайшем окружении, но и в масштабах всей страны, даже мира.

— А ведь первые строки жизни у него, можно сказать, вполне благопристойные. Из крестьянской семьи в Ярославской области, участник Великой Отечественной войны…

— Да, он родился в 1923-м, так что в августе 1941-го, после окончания средней школы, был призван в армию. Служил рядовым в учебном артиллерийском дивизионе, а потом был зачислен курсантом Ленинградского стрелково-пулемётного училища, эвакуированного в Удмуртию, в город Глазов. На фронте — с февраля по август 1942-го, когда был тяжело ранен и отправлен в тыл на лечение.

— А затем демобилизован?

— В феврале 1943-го. Он возвращается на родную ярославскую землю, где и определится главная магистраль его дальнейшего жизненного пути.

— Партийная работа?

— Совершенно верно. В 1944 году, занимая должность старшего преподавателя и начальника кафедры военной и физической подготовки Ярославского пединститута, он вступает в ВКП(б).

— Вообще-то, согласитесь, шаг вполне логичный. Лейтенант Красной Армии, защищавший Родину, связывает свою жизнь с партией, которая эту защиту организовывала.

— Действительно, как вы сказали, логично выглядит и даже красиво. Если только не знать, что и партию, и Родину он со временем предаст.

В разгар Великой Отечественной знаковым, то есть самым вопиющим и презренным, стало предательство генерала Власова. А вот после этой войны, которую враги социализма продолжат против СССР в иной форме и другими методами, по-моему, столь же знаковой окажется измена того, кому было доверено руководство идеологической работой в партии и стране.

Путём извилистым и коварным

— К этой измене у Яковлева тоже ведь был свой путь?

— А как же! Причём если взглянуть поверхностно, то на протяжении многих лет можно ничего особенно тревожного и не заметить. Кажется, по всем статьям перед нами старательный исполнитель своих служебных обязанностей, демонстрировавший, по свидетельству коллег, большое рвение в партийной работе.

— Начал эту стезю с 1946 года инструктором Ярославского обкома?

— Глаз «сверху», что называется, положили на него ещё раньше. Он уже учился на историческом факультете пединститута, когда в октябре 1945 года был направлен на учёбу в Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). Кстати, замечу: институт он потом так и не окончил. А в 1946-м началась реорганизация ВПШ, в связи с чем его направили в распоряжение Ярославского обкома ВКП(б). Здесь он и становится инструктором отдела пропаганды и агитации.

— Так сказать, первая его партийная ступень.

— Ну а дальше пойдёт «по регламенту»: заместитель заведующего отделом, заведующий… И в 1953-м — перевод в Москву. Опять он инструктор, но теперь уже инструктор ЦК КПСС. То есть в партаппарат врастал основательно. Обращаю внимание на примечательный факт: за всю историю партии только три человека — он, Маленков и Пономарёв — выросли из инструкторов до секретарей ЦК.

— Однако же были у него и перерывы в партийно-аппаратной карьере, причём стоит заметить — весьма значимые.

— Безусловно. Даже в определённом смысле, говоря любимым горбачёвским словцом, судьбоносные.

— Первый перерыв — это направление в Академию общественных наук при ЦК КПСС, где он учился в аспирантуре с 1956-го по 1960-й?

— Правильно. Однако из четырёх этих лет надо особо выделить 1958—1959 годы, когда он стажировался в Колумбийском университете США.

— Необычная для той поры стажировка, что и говорить.

— Хрущёвское время. Как писалось и говорилось тогда, поворот лицом к лицу с Америкой. Наверное, это могло и какую-то пользу дать, но возникли также дополнительные угрозы. И первый вопрос: каждый ли из наших достойно выдержит такое испытание — «лицом к лицу»?

— Яковлев ведь не один прибыл на ту стажировку?

— В группе было четверо. И считайте как хотите — случайно или не случайно, а оказался среди них сотрудник КГБ Олег Калугин. Тот самый, который в будущем, во время «перестройки», уже став генералом, скандально прогремит как коллаборационист, предатель, агент американских спецслужб.

— Усилия Калугина, Яковлева и всех им подобных, направленные на уничтожение СССР, в это время зримо объединились.

— Да, когда горбачёвская «перестройка» захлестнёт страну, многое, что до того скрывалось, действительно станет зримым. Но подготовка шла втайне, и до сих пор остаются неизвестными существенные подробности закулисных отношений.

Это относится и к Яковлеву, к его связи с разведкой США. Были и остаются серьёзнейшие основания считать его «кротом», то есть вражеским агентом, заброшенным в будущее. Вполне возможно, ещё с той достопамятной стажировки в США. Были запросы на глубокую проверку поступавшей о нём компрометирующей информации, но Горбачёв предлагаемую разработку запретил. А материалы нашей внешней разведки на сей счёт пока не открыты, так что установление истины в полном объёме откладывается.

— О его работе в Канаде — тоже?

— Разумеется. Это был второй перерыв в аппаратно-партийной службе Александра Н. — назначение в 1973 году на должность посла СССР в Канаде, где он проработает десять лет. А до этого, после защиты кандидатской диссертации в Академии общественных наук, с 1960-го тринадцать лет продолжал карьерный рост, вернувшись в аппарат ЦК КПСС.

Инструктор становится заведующим сектором, а с июля 1965 года — первым заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК: назначение подписал сам Брежнев. Но вот далее на пути восхождения происходит вдруг непредвиденная заминка. Четыре года Яковлев исполнял обязанности заведующего важнейшим идеологическим отделом Центрального Комитета, а заведующим этот и.о. всё не утверждался.

— Значит, какие-то влиятельные лица и обстоятельства были против? «Его это ужасно раздражало, он искал опору и находил её не то чтобы в диссидентских кругах, скорее в кругах, бравирующих либерализмом». Здесь я процитировал Валентина Васильевича Чикина, главного редактора «Советской России», который подытожил свои размышления об извилистых и коварных «загогулинах» выдающегося оборотня так: «Яковлев всегда был двойственной фигурой». Вы согласны с этим?

— Двойственность его несомненна, и со временем она лишь нарастала.

Смердяков в костюме интеллектуала

— Знаете, я думаю, что психология таких, как Яковлев, — материал для художника масштаба Достоевского. Много тут всего переплетается. Но если выделить суть, то это ведь своего рода реинкарнация Смердякова, написанного тем же Достоевским. Выпестовать в себе всепоглощающую ненависть к стране, где родился, живёшь и работаешь, — вот что фактически стало заветным внутренним содержанием его личности.

— Замаскированным в респектабельный костюм интеллектуала. Он же именно таким хотел выглядеть в глазах либеральной, прозападной части отечественной интеллигенции. А черпал между тем свою «мудрость» из отстоя концепций, накрученных всем сонмом антисоветчиков и антикоммунистов разных стран против СССР.

Известно вам, например, кто был его научным руководителем во время стажировки в Штатах? Дэвид Трумэн, один из самых видных американских политологов-антикоммунистов. Понятно, что кандидатская диссертация, защищённая Яковлевым, называлась как положено: «Критика американской буржуазной литературы по вопросу внешней политики США 1953—1957 гг.». Но, придавая своей работе требуемую критическую направленность, думал-то совсем иначе!

— С точностью до наоборот?

— Уверен, что именно так. То же можно сказать и о докторской его диссертации «Политическая наука США и основные внешнеполитические доктрины американского империализма». Идейные наши враги за рубежом изобретали хитроумные способы низвержения Советского Союза как «империи зла», а предатели в СССР брали их на своё вооружение. Изображая, в большинстве, до поры до времени убеждённых критиков капитализма, империализма, антисоветизма. Яковлев — характернейшее тому подтверждение.

— Но это же поразительно на ключевом служебном месте, которое он занимал в ЦК! Трудно вообразить реальность такого двоемыслия и двурушничества, в голове не укладывается.

— У меня тоже. Однако факт есть факт. Столько времени прикидываться ради карьеры, угождать для продвижения по службе всем и вся… Тут, конечно, какие-то особенные способности нужны. Ведь Яковлев буквально ни в чём не шёл поперёк линии партии, терпеливо ожидая, судя по его поведению, своего «звёздного часа».

— А всё-таки, как некоторые выражаются, прокололся?

— Что ж, случилось. В ноябре 1972 года он публикует в «Литературной газете» статью под заголовком «Против антиисторизма». Шума наделала она много, но, как вскоре стало ясно, при всей своей осторожности Яковлев серьёзно просчитался на сей раз.

— В чём?

— По свидетельству хорошо знавших его претензии, замысел этой статьи был вызван жгучим желанием изменить наконец раздражавший статус «исполняющего обязанности» на полноценного заведующего отделом. А для этого, как он решил, следовало окончательно смыть «шелепинское пятно» своей биографии.

Суть в том, что при смещении Хрущёва он, Яковлев, сделал ставку не на Брежнева, а на Шелепина и его окружение, и это действительно могло стать поводом для некоторых сомнений в нём. И вот, поскольку А.Н. старался обычно с максимальным вниманием держать нос по ветру, ему показалось, что сейчас назревает возможность широкой борьбы с «русским национализмом», по которому он и решил во всю мощь ударить.

— А ударил по настоящим патриотам?

— Так вот получилось. И вовсе не случайно! Ориентация на западные «ценности», которой к тому времени Яковлев был уже до мозга костей пропитан, жёстко продиктовала ему основной пафос программной статьи, а также и персональные оценки в ней. Это сразу ещё больше обострило и без того не остывавшие противоречия в среде писателей и других деятелей культуры — между «западниками» и «почвенниками». Мало того, поскольку автором статьи был высокопоставленный деятель партии, вывод напрашивался сам собой: в идеологии власть берёт прозападный курс.

— Короче, ощутимо пахнýло смердяковщиной. И понятно, почему тогда резко встал против этого провокационного яковлевского выступления Михаил Александрович Шолохов.

— Действительно, классик советской и мировой литературы, великий писатель-коммунист прореагировал в данной ситуации чётко, принципиально и непримиримо. Это не могло не сказаться на обсуждении скандальной статьи Секретариатом и Политбюро ЦК, на принятом ими решении. Яковлев был отстранён от работы в партийном аппарате и направлен, как мы уже говорили, послом в Канаду.

Но продолжал вызревать этот смертельно опасный для Родины кадр

— Считалось мерой наказания и воспитания, когда проштрафившийся партийный или государственный начальник спускался на должность посла. У Яковлева это наверняка усилило озлобленность в адрес советской системы, которой мысленно он уже давно противостоял. Но, говоря объективно, по-моему, таким назначением ему создали даже более благоприятные условия для роста и совершенствования как патентованного антисоветчика.

— Соглашусь с вами. На прежнем месте (он сам потом неоднократно признавался) «для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить», что требовало немало внутренних сил. А теперь возможностей сосредоточиться на главном — на подготовке к свержению той самой системы — стало гораздо больше. И какие учителя! Вплоть до премьер-министра страны его пребывания Пьера Трюдо, с которым посол Яковлев не просто сблизился, а сдружился.

— Опять были сигналы и о его «несанкционированных контактах» с иностранной разведкой?

— Были, но, как я уже сказал, до конца это остаётся пока нерасследованным. Да и гораздо важнее, на мой взгляд, другое. Оформлялись ли каким-то образом его отношения с вражескими спецслужбами или нет, абсолютно ясно основное: всё канадское десятилетие стало для него временем активнейшей подготовки к уничтожению ненавистного СССР.

— Конечно, это важнее и весомее, нежели, допустим, вопрос о том, был ли он лично причастен к высылке из Канады 17 сотрудников советского посольства — за деятельность, несовместимую со статусом дипломата.

— В том-то и дело. Я считаю, до сего времени совершенно недостаточно изучен период, непосредственно предшествовавший злосчастной «перестройке». Особенно с точки зрения персонального вклада в разработку будущих мер по развалу Коммунистической партии и советского строя, что и привело к гибели СССР. План такой единый, наверное, не писался, но ведь по-своему очень серьёзно обдумывался тайными гробовщиками за рубежом и внутри нашей страны. Яковлев по этой части в моём представлении едва ли не всех превзошёл.

— Да-да! Некоторые последующие признания его убедительно об этом свидетельствуют. Вот, например, как писал он про обсуждение проблем демократизации страны и общества «в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников»: «Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина… Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще…»

— Такого рода замыслами этот иезуит через некоторое время будет делиться с другим созревавшим оборотнем — по фамилии Горбачёв. Тот как раз в мае 1983 года прибыл с визитом в Канаду, ещё не Генсек, но уже член Политбюро и секретарь ЦК КПСС.

— А до этого они были знакомы?

— Пересекались по партийным делам. Теперь же, возобновив прежнее знакомство, сблизились, поскольку взаимно нравились друг другу. Содержания их тогдашних разговоров мы не знаем, однако несомненно, что близость возникла и на основе политических воззрений, которые в чём-то существенном оказались у них схожими. Брежнева уже не было, и Горбачёв постарался, чтобы будущий демон грядущей «перестройки» поскорее вернулся в Москву.

— Место работы здесь ему подобрали сперва как будто не очень видное — директор академического Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО).

— Так это изначально была промежуточная, временная должность! Дальнейшие виды на него были гораздо более масштабными. По ряду свидетельств, при Андропове намечалась работа над новой редакцией Программы КПСС, и «директор ИМЭМО Яковлев фактически возглавил группу по её подготовке».

Впрочем, характерны и рекомендации, поступавшие на властный верх из этого института за краткий период руководства Яковлева. К примеру, в ЦК КПСС отсюда была направлена записка о целесообразности создания в СССР предприятий с участием иностранного капитала. А чем обернулось? Капитал этот стал в нашей стране господствующим, а собственная промышленность повергнута в руины…

Погромщик дорвался

— Что ж, всего через два года институтского директорства — после того как Горбачёв сменил на посту Генерального секретаря ЦК КПСС умершего Черненко, его, А.Н. Яковлева, утверждают заведующим отделом пропаганды ЦК. А в следующем, 1986 году он становится секретарём Центрального Комитета, ещё через год — членом Политбюро. Вот он, звёздный час, к которому оборотень столь долго и усиленно рвался. Не так ли?

— Именно так. И совпало это с крайне опасным временем перемен, получившим название «перестройки».

— Которое реально стало временем большого предательства, а в итоге уничтожения великой страны. Ещё недавно, казалось бы, немыслимое — свершилось, принеся колоссальные беды, горе, несчастье миллионам людей. И каково же восприятие всего этого персонажем, в решающей степени организовавшим такую катастрофу? Потрясающе! «Оглядываясь назад, — написал он, — могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика… сработала».

— Действительно, потрясающе. Особенно если напомнить, что изрекает это деятель, назойливо призывавший всех и вся к покаянию. Сам-то не кается, а гордится!

Учтём и ещё один факт, о котором он сообщил в конце своей жизни. Вспоминая те дни 1985 года, когда Горбачёв взошёл на вершину власти, Яковлев рассказал, что сразу предложил новоиспечённому Генсеку начать курс на ликвидацию социализма. Однако смысл ответа был следующий: пока, дескать, «рано». То есть, по мнению Яковлева, Горбачёв тогда ещё не решил окончательно, что «с советским строем пора кончать», поэтому, став его правой рукой, он и взялся быть двигателем в этом направлении.

— При всей несомненной тяге к хвастовству в данном случае, я думаю, свою роль Яковлев передал верно. Да, он действовал как двигатель той вакханалии, которую надо было создать в стране, причём прежде всего — в головах людей. Конечно, гибельный процесс «перестройки» со всеми его составляющими предстоит ещё анализировать и анализировать, но уже тогда было видно: слом идеологии, которым непосредственно занимался этот коварный и по-своему умный враг, идёт наиболее интенсивно. Вы же не будете отрицать, что Яковлев оказался куда как поумнее Горбачёва?

— Нет, не буду. И шоковое действие идеологической вакханалии, что он сумел развернуть, понимал я уже в то время, как и вы.

— Уверен, подготовительная работа к этому развалу, о которой до сих пор мы имеем всё-таки недостаточное представление, велась планомерно. Обратите внимание, как быстро нашлись нужные руководители для ведущих СМИ, чтобы превратить их из советских в антисоветские. Коротича для «Огонька» аж в Киеве разыскали…

— Пресса, литература, кино, телевидение — всё находившееся в ведении главного идеолога теперь должно было служить сплошному очернению советской истории и сегодняшней жизни страны. Вспомните, один из программных фильмов того времени напрямую был назван: «Так жить нельзя».

— Яковлев лично и с незаурядной въедливостью отслеживал, где и кто нарушает его требования. Меры следовали незамедлительно. Характерный пример — истерический шум, поднятый вокруг публикации в «Советской России» статьи Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами».

— Насколько я знаю, «Правде» тоже от него доставалось.

— Ох, многое не нравилось ему у нас! Не единожды наш главный редактор Виктор Григорьевич Афанасьев делился со мной, редактором по отделу партийной жизни, своими огорчениями на сей счёт. Опять, мол, звонил Яковлев, выговаривал, что партийная жизнь в газете «медленно перестраивается».

Но мы уже догадывались: «перестройка» требуется такая, чтобы партийного руководства вообще не было, чтобы отменены были и Коммунистическая партия, и коммунистическая идея. Академик В.Г. Афанасьев, в прошлом боевой военный лётчик, согласиться с этим категорически не мог. И в конце концов на его место в «Правде» был прислан другой академик — И.Т. Фролов, официальный помощник Горбачёва!

— А статья Конституции о руководящей роли Коммунистической партии вскоре вообще отменяется. Что стало в полном смысле слова убийственным ударом по Советской стране, стержнем которой была именно она, партия коммунистов. Яковлев позднее выскажется: «Я говорил про «обновление социализма», а сам знал, к чему дело идёт». Не просто знал — он направлял.

Преодолеем ложь?

— И вот тридцать лет после этого народу внушалось, что иного выхода, как уничтожение СССР, в 1991 году не существовало. Видите ли, «нереформируемой» оказалась система. Но почему-то в Китае, перед которым в то же время дилемма возникла точно такая, необходимое реформирование успешно состоялось. И каков теперь социалистический Китай, руководимый Коммунистической партией, как далеко ушёл от упавшей России…

— Уже одно это сопоставление напрочь опровергает внедрённую ложь про «обречённость», «нежизнеспособность» социализма, у которого якобы не было будущего. На такой лжи гробовщики Советского Союза, ставшие у нас предательской «пятой колонной» мирового империализма во главе с США, лепили себе мнимое алиби. Что же, мол, поделаешь, если объективно это было предопределено?

Однако с течением времени всё очевиднее проявлялась иная картина. Рукотворный характер нашей трагедии и её последствий сегодня уже должен быть ясен для всех. Ведь если вдуматься, и нынешняя военная операция на Украине — вынужденный результат предательских действий той самой «пятой колонны», направленных на ликвидацию Советской державы. Вот почему нет срока давности у преступления, которое учинили Горбачёв, Ельцин, А.Н. Яковлев и иже с ними.

— Какие-то личные воспоминания об этом А.Н. у вас остались? Видели, слышали его?

— Была в 1991 году встреча старшего советника президента СССР (такой ранг Яковлев тогда возымел) с научной интеллигенцией. Вот на ней я присутствовал и яковлевское выступление слушал.

— Говорить он, как считают многие, умел.

— Гладко, образно разливался. А потом, по мере приближения к основной своей теме, стал наращивать злобность.

— Какую тему вы имеете в виду?

— Отношение к марксизму и к советскому прошлому. Беспощадно их «разоблачал», прямо-таки проклинал всё, к чему раньше призывал за долгие годы предыдущей жизни.

— И как отнеслась к этому аудитория?

— По-разному. Острее всех, помню, прореагировал профессор Леонид Абрамович Гордон. «Я никогда не был членом партии, — сказал он, — но считал и считаю, что марксизм — одно из величайших и достойнейших учений современности. Почему же вы, всю жизнь служивший ему, говорите сейчас о нём с такой ненавистью? Почему столько злобы у вас, когда вы произносите слова «социализм», «коммунизм»?

— Хорошие вопросы!

— У мэтра, как мы заметили, они вызвали крайнее раздражение. И ответил он просто по-хамски: дескать, ваше непонимание — удел недалёких людей, не разбирающихся в глубинах истории. Хотя затем, словно спохватившись, добавил: «Впрочем, можете думать как угодно, я вам не мешаю».

— Вопросы прозвучавшие, согласитесь, актуальны и сегодня.

— Они стали даже более актуальными, если учесть, что антисоветизм и антикоммунизм после 1991 года составили фактически идеологическую основу нашего общества. На все эти последние тридцать с лишним лет, из-за чего мы несём огромные потери: ведь бесценный советский опыт почти не используется. А уравнивание СССР и гитлеровской Германии, среди изобретателей которого тот же Александр Н. Яковлев, со страшной силой бьёт по авторитету нашей страны.

— После начала специальной военной операции в каждодневных телевизионных ток-шоу как мантра повторяется: «Наступило время правды». Вы согласны?

— Может быть, оно забрезжило… Лжи за годы «перестройки» и это антисоветское тридцатилетие накопилось у нас столько, что весьма непросто её преодолеть. Но жизнь, реальность, весь ход не только отечественного, но и мирового развития этого настоятельно требуют.